Артур Шопенгауэр афоризмы житейской мудрости

Философия в сущности есть мудрость постижения мира, ее проблема — мир, только с ним она имеет дело, богов же оставляет в покое и надеется, что за это и ее боги оставят в покое.

Конечно же человек всегда делает то, что он хочет, но вот только то, что он хочет, всегда находится вне его власти.

Равномерность течения времени во всех головах доказывает более, чем что—либо другое, что мы все погружены в один и тот же сон; более того, что все видящие этот сон являются единым существом.

В болезни или в горе воспоминание рисует нам каждый безболезненный или безнуждный час бесконечно завидным, как потерянный рай. Но переживая наши красные дни, мы не замечаем их вовсе и тоскуем по ним лишь тогда, когда настанут черные.

Поистине, каждое дитя — в определенной мере гений, и каждый гений — в определенной мере дитя.

Лицо человека высказывает больше и более интересные вещи, нежели его уста: уста высказывают только мысль человека, лицо — мысль природы.

Смерть — это только преувеличенное, резкое, кричащее, грубое выражение того, что мир собою представляет всецело.

Все исчезает в потоке времени. Минуты, эти атомы мелочной жизни, разъедают, как черви, все мудрое и великое. Чудище будней клонит долу все, что стремится ввысь. Значительного в жизни нет, ибо прах ничего не значит. Что стоят вечные страсти перед лицом тщеты?

Многим философы так же тягостны, как ночные гуляки, нарушающие сон мирных жителей.

Безграничное сострадание, милосердие ко всем живущим существам есть полнейшее ручательство за нравственное поведение и не нуждается ни в какой казуистике.

Тщеславие делает человека болтливым.

Нет более прекрасного утешения для старца, чем видеть всю мощь своей молодости, воплощенной в трудах, которые не состарятся подобно ему.

Мужество допускает такое объяснение, что человек добровольно идет навстречу беде, грозящей ему в текущую минуту, дабы тем предотвратить еще большие в будущем беды, между тем как трусость поступает наоборот.

Государство, единственная цель которого — ограждать отдельных лиц друг от друга, а целое — от внешних врагов.

Блистательные, шумные празднества и увеселения имеют в себе внутреннюю пустоту, потому что они громко противоречат скудности и горемычности нашего существования.