Артур Шопенгауэр афоризмы житейской мудрости

Если кто—то выделяется среди нас, пусть убирается – вот единодушный лозунг посредственности повсеместно.

Ты не можешь ничего поделать с окружающей тебя тупостью! Но не волнуйся напрасно, ведь камень, брошенный в болото, не производит кругов.

В той самой степени, в какой усиливается отчетливость познания и возвышается сознание, возрастает и мука, и, следовательно своей высшей степени достигает она в человеке; и здесь опять—таки она тем сильнее, чем яснее познает человек, чем он интеллигентнее: тот, в ком живет гений, страдает больше всех.

Никакие деньги не бывают помещены выгоднее, чем те, которые мы позволили отнять у себя обманным путем, ибо за них мы непосредственно приобретаем благоразумие.

Человек избегает, выносит или любит одиночество сообразно с тем, какова ценность его «Я».

Смерть, в сущности, то же, что жизнь, ибо только время, ничтожное, служит для них различием.

Масса и чернь потомства всегда останется такой же извращенной и тупой, как всегда была и всегда есть масса и чернь современности.

Люди в тысячу раз больше хлопочут о наживании себе богатства, нежели об образовании своего ума и сердца, хотя для нашего счастья то, что есть в человеке, несомненно, важнее того, что есть у человека.

Отдельный человек слаб, как покинутый Робинзон: лишь в сообществе с другими он может сделать многое.

Ценна не слава, а то, чем она заслужена.

Самая совершенная ученость относится к гению, как гербарий к постоянно возрождающемуся, вечно свежему, вечно меняющемуся миру растений.

Не следует читать слишком много, дабы наш ум не привыкал к суррогату и не отучался тем от собственного мышления, т.е. чтобы он не привыкал к раз наторенной дорожке и чтобы ход чужого порядка мыслей не отчуждал его от своего собственного.

Если бы нас пугала в смерти мысль о небытии, то мы должны были бы испытывать такой же испуг при мысли о времени, когда нас еще не было.

Вера – это то, что лежит на одной чаше весов, при том что на второй всегда лежит разум.

Принуждение неразлучный спутник всякого общества, и всякое общество требует жертв, которые оказываются тем тяжелее, чем ярче наша собственная индивидуальность.